Интересно порой поразмышлять о том, как происходят заимствования из английского языка в русский. Английского в нашей жизни много, заимствуем мы охотно, что-то приходит, но не остается, что-то становится узусом и, вероятно, успешно пустит корни — и через пару сотен лет будет считаться исконно русским словом. Но ведь не всякие слова мы заимствуем, и дело не только в наличии или отсутствии эквивалента: иногда в игру вступают какие-то другие, зачастую не осознаваемые нами факторы.
Вот, например, прекрасное английское слово identity, которое в современных текстах встречается буквально сплошь и рядом. Оно в русском языке немедленно нашло себе похожую пару и коварно превратилось в «идентичность», которой очень трудно противостоять, поскольку уже в огромном количестве нормативных документов и международных конвенций закреплен именно такой вариант перевода. Ну и что, что в русском языке синонимами слова «идентичность» являются «тождественность» и «равнозначность», а английское identity означает ровно противоположное — «уникальность», «самобытность» и т. д.? Как бы ни старались ответственные и чуткие к родной речи переводчики, узус уже преобладает, сопротивляться проникновению этой «идентичности» очень трудно, а иной раз и вовсе невозможно. У клиентов она часто закреплена в глоссариях, а прямые цитаты из конвенций лишают нас последнего пространства для маневра. Всё, видимо, кончится судьбой несчастной «панической атаки», которая уже превратилась в профессиональный термин, хотя первоначально это тоже был буквальный плохой перевод. «Сердечному приступу» (heart attack) в этом смысле повезло гораздо больше. А вместо «приступа паники» у нас теперь термин, ассоциирующийся с перепуганным войском, которое, панически дрожа, атакует неприятеля.
Но бывает и наоборот. Такое на вид незамысловатое слово, как community, очень плохо переводится на русский. Оно одновременно и шире, и у́же большинства предлагаемых переводов — это не совсем «сообщество», «община», «объединение» или, скажем, «район». Конечно, иногда можно подобрать точный вариант перевода, руководствуясь контекстом, но если такого контекста маловато или совсем нет, приходится довольствоваться тем, что есть — и это частенько некий переводческий компромисс от безысходности. И вот его бы заимствовать и заполнить лакуну в языке, но пока в широком масштабе этого не происходит — неблагозвучно для русского уха слово «комьюнити», да и в написанном виде оно тоже глаз не радует.
Повлиять на эти процессы мы вряд ли можем, язык живет своей жизнью и по своим правилам, но все же учитывать их переводчикам в работе приходится. Ну и, конечно, честно стараться не коверкать родную речь, несмотря на все соблазны действовать по шаблону.
