Недавно при работе над одним из текстов встретилось предложение, в котором фигурировали сразу a national security law, international law and domestic counterterrorism law. При первом прочтении кажется, что опять придется при переводе придумывать способы, чтобы обойти ненавистную нам тавтологию, которая нисколько не смущает носителей английского языка. Но нет, не в этом случае.
Так уж удачно совпало, что все три «law» здесь переводятся по-разному, и придумывать ничего не придется. «A national security law» — это, очевидно, «закон о национальной безопасности», поскольку здесь имеется неопределенный артикль, указывающий на исчисляемый характер существительного. «International law» переводится на русский как «международное право», поскольку под ним понимаются не законы, а свод международных соглашений и конвенций, имеющих обязательную юридическую силу. А «domestic counterterrorism law», употребляемое в данном случае без артикля, означает «национальное законодательство в области борьбы с терроризмом», то есть совокупность законов конкретного государства, регулирующих определенный круг вопросов. Такое вот слово широкой семантики.
